SOS! Любовь! - Страница 42

Дома жду Риккардо, чтобы поговорить с ним, но он возвращается раздосадованный.

– Там, за дверью, еще один букет. Этот женатый мерзавец никак не может оставить тебя в покое? А я говорил тебе, что так оно и будет! Ты проспорила мне пиццу!

Если б он знал, как давно он ее выиграл…

– Сама не пойму, почему он так настойчив, – бессовестно вру я.

– Это и ежу понятно: ты уволилась и ускользаешь от него, вот он и старается изо всех сил, чтобы тебя вернуть. Ты уже сказала ему о нас с тобой, правда?

– Ну конечно, – снова вру я.

– Тогда до него в итоге дойдет. Стоит дать отпор этим наглецам, и они ослабят хватку. В конце концов, они просто трусы.

Ну, трусость – это как раз мой случай.

– Кстати, Барбара хочет убить меня, потому что ты ее бросил.

– По-моему, она из тех, кто считает, что все ей должны и что цель оправдывает средства. Ты знала, что она пишет левой рукой, потому что думает, что это круто?

– Да, она стала левшой после того, как узнала, что Джулия Робертс и Том Круз – левши. Что же мне делать? Может, ты с ней поговоришь? Она уверена, что это я во всем виновата, а ты – безвольный болван, делаешь то, что тебе укажут. Она считает меня хищницей, думает, это я тебя соблазнила и заставила ее бросить.

– Женщины всегда думают, что виновата соперница, и они правы. Потому что прекрасно знают, как соблазнить мужчину. Вы заставляете нас поверить в то, что мы – охотники, хотя на самом деле выбираете вы, с самого начала. И потом, я тебе уже говорил: она взяла инициативу в свои руки, я только шел у нее на поводу.

– Что ты хочешь этим сказать? Что я всегда мечтала тебя заполучить, но ждала, пока ты увлечешься Барбарой? Слишком сложно!

– Вот именно! Как раз так вы и рассуждаете: я стал тебе интересен только тогда, когда стал встречаться с твоей подругой. Раньше ты меня и взглядом не удостаивала. Так что в этом Барбара права: ты увела меня у нее из-под носа, тем самым отомстив ей за годы унижений, – говорит он с довольным видом, открывая банку кока-колы. – Хотя думаю, что… у тебя давно были ко мне какие-то чувства, но ты этого не сознавала. – По лицу Риккардо расползается самодовольная улыбка.

– Какое самомнение! Тебе не кажется, что ты себя переоцениваешь? Почему, интересно знать, ты считаешь себя таким неотразимым?

– Да потому, что за меня борются прекраснейшие из женщин! Это великолепно, это поднимает мою самооценку. Прошу вас, продолжайте в том же духе, – смеется он.

Бросаю в него полотенце, но он отклоняется, и полотенце пролетает мимо.

Риккардо встает, подходит ко мне, берет меня за талию.

– А может, ей просто удобно думать, что ты виновата. Просто ей нужен был повод, чтобы поссориться с тобой, ведь в глубине души она всегда тебе завидовала.

– Мне? Чему же здесь завидовать? Разве у меня есть что-то, чему она может позавидовать?

– О, конечно есть, и она это знает, – шепчет мне на ухо Риккардо, покрывая поцелуями мою шею и уши. – Ты красивая… умная… ироничная… добрая… веселая… у тебя шелковистая кожа… ты пахнешь ванилью, и… ты чертовски сексапильна… – Он проводит по моей руке кончиками пальцев. – Думаю, ты просто ведьма, потому что я от тебя без ума… Не иначе как ты меня околдовала… – бормочет он, нежно целуя меня в губы.

Чувствую, как сильно колотится его сердце, дыхание становится тяжелым, а пальцы забираются мне под блузку и мягко скользят по спине.

Его щетина покалывает мою щеку, от его запаха голова становится легкой, ноги слабеют, а по телу пробегает дрожь.

Прислоняюсь к стене – надеюсь, он поймет, что дальше заходить я не намерена.

Вот уже почти неделя, как мы решили быть вместе, а я не позволяю ничего, кроме невинных ласк и поцелуев. В журналах для тинейджеров это называется петтинг.

Меня тошнит от секса и его производных: щедрые обещания во время прелюдии и полное равнодушие после. Слишком долго я позволяла пользоваться собой.

– Все в порядке, Кьяра? Всякий раз, когда я тебя обнимаю, мне кажется, что ты хочешь отстраниться. Если бы я не был тонким знатоком женской натуры, я бы мог подумать, что тебе это неприятно, но думаю, это не так.

– Извини, Риккардо, просто сейчас чувствую себя неважно, я очень устала… Все эти события: увольнение, ссора с Барбарой, Сарины перемены… мне кажется, я попала в другое измерение.

– Я тебя понимаю, – кротко говорит Риккардо, целуя меня в лоб и закуривая. – Увольнение – лучшее, что ты сделала. Я ведь советовал тебе уволиться сразу после той истории в Портофино. Но я знаю, что ты человек ответственный и не хотела подставлять своего бывшего, хотя, по-моему, этот козел не заслуживает никакого снисхождения.

– Ну да, нужно было время, чтобы передать все дела новой сотруднице.

Плету очередную ложь во спасение, и тут на пороге кухни появляется Сара:

– ЭТО ТЫ СКАЗАЛА МАМЕ, ЧТО ЛОРЕНЦО МЕНЯ БРОСИЛ?

Вот еще одна любительница все переиначить на свой лад.

– Ты забыла, это ты бросила Лоренцо.

– В первый раз – да, это была проверка, но окончательно бросил меня он.

– Я ничего не говорила маме.

– Тогда почему она позвонила и сказала, что хочет прийти к нам на ужин?

– Из этого ты заключаешь, что она все знает про тебя и Лоренцо?!

– Иначе она бы не пришла. Она чувствует запах драмы и хочет удостовериться!

– Может, она просто хочет поужинать вместе с нами!

– Значит, ты ей звонила. Тебе совершенно нельзя доверять!

И выходит.

Увы, никто мне больше не доверяет.

– Я сегодня иду играть с ребятами, придешь послушать? Мне было бы приятно.

– Нет, Риккардо, сегодня не могу.

– А чем ты занята – ни работы, ни друзей, ни родственников! – смеется он.

Боже, он в чем-то прав, ужасная перспектива.

– Да, вот именно, хочу остаться дома и подумать о будущем.

Риккардо уходит, а я бросаюсь читать записку, прицепленную к букету: «Я понял, что не могу без тебя. У меня никогда не было такой, как ты. Ты – моя единственная».

Как же, одной-единственной не было никогда. Только группами, как минимум по пять.

Засовываю цветы в ту же вазу, где стоят прежние, и даже не меняю воду.

Подхожу к окну и снова замечаю припаркованный на углу синий «пунто».

Если это частный детектив, то сыщик из него совершенно никудышный.

Снова звонит мой мобильный.

Это Андреа.

– Алло, – пытаюсь говорить нейтральным тоном, но эмоции трудно скрыть.

– Кьяра… – доносится его далекий взволнованный голос. – Кьяра, шери! – Рыдания прерывают слова. – Кьяра, любимая… я так скучаю… я больше не могу.

Я не знаю, что сказать. Он плачет как ребенок. Противный, капризный, но все-таки ребенок.

– Андреа, пожалуйста… хватит.

– Нет, не говори со мной так, не бросай меня. Я сделал глупость, это правда, я не хотел… я бы что угодно отдал, лишь бы тебя вернуть. Пойми, она для меня ничего не значит, это была минутная слабость.

– Андреа, ты должен признать, что у тебя проблема. Мне не нужен мужчина, который расстегивает ширинку, едва завидев женщину.

– Ты права, Кьяра, это болезнь. Если хочешь, я пойду лечиться, но прошу, не уходи, умоляю… – И он снова рыдает; его слезы раздирают мне душу.

– Андреа, перестань, успокойся…

– Кьяра, я люблю тебя… Мне никто не нужен, только ты. Ради тебя я подал на развод, ты же знаешь.

– Нет, не ради меня, развестись хочет твоя жена, потому что ты постоянно ей изменяешь.

– Кьяра, я не смогу жить без тебя, мне конец. Я должен тебя увидеть, умоляю, хотя бы один раз, только один.

– Андреа… я сейчас не одна, – решаю бросить гранату.

И тишина.

– Кто он? – холодно интересуется Андреа.

– Не важно.

– Скажи, кто он, я хочу знать.

Перед напором адвокатской речи никто не может устоять.

– Ты его не знаешь.

– Я хочу знать имя.

Чувствую, как он пошатнулся, – я утекаю сквозь пальцы, как песок, он ничем не может меня удержать, и это придает мне силы.

– Все, Андреа, хватит. Прекратим этот разговор. Нам больше нечего сказать друг другу.

Я сама себе удивляюсь, даже привстаю, чтобы посмотреться в зеркало, – надо же, гоню прочь мужчину, из-за которого столько страдала!

Надо бы заснять исторический момент!

– Нет, Кьяра, не отключайся! – умоляет он, меняя тон. – Кьяра, если ты счастлива, если ты нашла того мужчину, который тебе нужен, я навсегда исчезну из твоей жизни, клянусь. Если именно о нем ты мечтала, ты никогда больше обо мне не у