SOS! Любовь! - Страница 56

– Не могу поверить.

– Уверяю вас. В нашей семье никто никогда не ездил в горы, поэтому экипировку мне дала мамина подруга. Это была очень убогая, давно вышедшая из моды одежда – подшлемник как у бандита, под красный стеганый комбинезон надевались плотные шерстяные чулки, разноцветный шарф. А Коррадо вообще без горнолыжного снаряжения: на нем было узкое пальто, джинсы, теплые ботинки на меху. У него даже не было перчаток.

Без преувеличения, мы походили на беженцев.

Это была не любовь, это был союз проигравших.

Спустя несколько месяцев мне стало казаться, что он теряет ко мне интерес. Мы почти не виделись, звонил он крайне редко. А я уже увлеклась и, как обычно, увлекалась все больше, тогда как он начал от меня отдаляться.

Барбара вбила себе в голову, что мы – прекрасная пара, и постоянно твердила мне, что сразу это поняла. – Так что, когда я поделилась с ней своими сомнениями, она сказала, что есть способ вернуть мужчину – залететь. Именно так поступила ее мама, да и бабушка тоже.

– Пророческие слова…

– Барбара, она такая, все делает по расчету. Однако мы с Коррадо переспали всего-то пару раз, и, поскольку с тех пор встречались редко, осуществить этот план было достаточно сложно.

– Вы и в самом деле хотели бы родить от него ребенка?

– Об этом я не думала. Но тот факт, что даже какой-то неудачник меня бросил, сильно ранил мое самолюбие… В общем, я так много и так настойчиво об этом размышляла, что стала чувствовать по утрам тошноту и головокружение. Скажу вам больше: даже живот у меня надулся!

– Сила самовнушения.

– На все сто процентов! И когда я сказала ему, что жду ребенка, он ответил, что я сумасшедшая, что математически это невозможно, а он-то разбирался в математике. Я пробовала убедить его, но бесполезно. Он все равно меня бросил, и в тот же день закончилась и моя истерическая беременность.

– Хочется сказать «и слава богу»!

– Теперь-то я тоже так думаю. Но в тот момент я настолько себя убедила, что могла бы испытать и родовые схватки!

– Хорошо… Расскажите-ка мне, как успехи с выполнением домашнего задания? Вы сделали то, о чем мы договаривались?

– У меня есть оправдание.

– Никаких оправданий! Вы поговорили с сестрой?

– Нет.

– Не поговорили?

– Нет. Но вместо этого я сказала Андреа, что между нами все кончено.

– Третья шкатулка? Самая сложная? Вы меня удивляете!

– Ну да. Поскольку с Риккардо все кончено, теперь он стал моей навязчивой идеей. В общем, все оказалось слишком просто: я хочу только тех, кто от меня ускользает.

– Так уж мы устроены: всегда стремимся к тому человеку, который по каким-то причинам нас бросает. – Это уходит корнями в наше младенчество, в тот период жизни, когда мы не можем обойтись без посторонней помощи: минимальное отдаление материнской фигуры вызывает у нас панику. Со временем мы привыкаем к разлуке, но первое, что обычно чувствуем, когда любимый уходит, – страх, что умрем от любовной жажды.

– Вы поэт, доктор Фолли.

– Девочки в лицее тоже говорили мне об этом!

На следующий день в кабинете Андреа обнаружились две мои черно-белые фотографии: на одной я прислонилась к подоконнику в гостиничном номере в Портофино и смотрю вдаль, на другой сплю.

Когда я хорошо выхожу на фотографиях, мне кажется, что это не я, а кто-то другой. Очевидно, Андреа сфотографировал меня на мобильный телефон, а я и не заметила.

А вот и он сам.

– Как, нравятся?

– Красивые.

– Ты на них просто фотомодель.

– Ладно, не преувеличивай. Просто хорошо получилась.

– Ты себя недооцениваешь, как обычно. А так нельзя. Надо верить в себя.

– Да, я знаю.

Как будто это можно сделать по команде: выбрать клавиши «Самоуважение – да/нет». У меня давно установлено «нет» по умолчанию, а «да» просто отключено. И уж конечно, последние события никак не способствуют изменению программы.

– Как Риккардо?

– Как обычно. Молчаливый и грустный.

– А Барбара?

– Мы с ней не разговаривали и, надеюсь, больше никогда не увидимся.

– Хочешь, пообедаем вместе?

– У меня полно работы, думаю, нет.

– Давай устроим пикник на лужайке, я приготовил бутерброды.

– Ты приготовил бутерброды?

– По правде говоря, мне их приготовили там, где готовят все необходимое для пикника, включая корзину. Ну как? Позагораем, зарядимся солнечной энергией.

– Ты начальник, тебе решать. Если Салюцци меня о чем-нибудь спросит, я все свалю на тебя.

– Салюцци сейчас с любовницей на катере, вряд ли он тут появится.

– У Салюцци есть любовница?

– Конечно есть! Молодая! Но я тебе ничего не говорил.

– А Ферранте?

– Ферранте – гей, это все знают!

– Хватит, больше не хочу ничего слышать! – закрываю уши.

Мы выходим на улицу, вижу, как Андреа снимает замок со старого велосипеда, прислоненного к столбу.

– Давай садись. – Андреа показывает на раму.

– Нет, Андреа… Моя задница здесь не поместится…

– Давай, вперед, на пикник нужно ехать на велосипеде. Смелее!

Неловко усаживаюсь на раму.

– Жаль, что ты продал свой джип!

– Увидишь, как здорово, ветер развевает волосы, а ты любуешься пустынным городом. Я теперь каждое утро еду в контору на велосипеде.

Едем в парк Семпионе, располагаемся у пруда.

– Как будто мы в Нью-Йорке, тебе не кажется?

– Никогда там не была.

– Съездим как-нибудь.

– Когда? В следующей жизни?

– Нет, думаю, в этой.

Стелем скатерть, садимся.

– Давай бери бутерброд, какой тебе нравится. Вегетарианские, чур, мои!

– Ты заделался вегетарианцем?

– Естественно. Я изгнал мясо со своего стола и тебе советую.

Час от часу не легче. Что с ним происходит?

После обеда ложимся на траву в тени деревьев.

Наконец-то жара спадает, и вместе с ней идет на убыль лето, а я так ни разу и не искупалась в море.

Те проклятые выходные в Портофино не считаются.

Послеполуденный отдых под плеск воды и стрекотание цикад внезапно прерывается криком Андреа:

– О боже, Кьяра, мы заснули! Почти три часа, я опоздал! У меня встреча назначена на полтретьего!

На наших телефонах – куча неотвеченных звонков.

– Что же нам делать?

– Что-нибудь придумаю. Ты пока собери тут.

Мчимся к велосипеду, Андреа на бегу придумывает оправдания с такой легкостью, как я натягиваю джинсы.

Усаживаюсь на раму, стараясь сохранять равновесие, а Андреа во всю мочь крутит педали. Безуспешно пытаясь облегчить управление велосипедом, особенно на поворотах, ерзаю из стороны в сторону.

– Кьяра, прекрати, я ничего не вижу…

Не успел Андреа закончить фразу, как колесо велосипеда оказалось в желобке трамвайных рельсов. Мы кубарем пролетаем метров пять, обдирая коленки, локти, лицо и руки, будто дети, которые только учатся кататься без поддержки взрослых.

Вокруг нас собираются люди, но, не обращая внимания на них, на боль во всем теле, мы хохочем, нас охватывает приступ неудержимого смеха.

– Боже мой, Андреа, не могу, умираю, я не могу!.. Ужасно смешно и ужасно больно. Последний раз я так падала лет тридцать назад, но не помню, чтобы было так больно!

– Тогда у тебя центр тяжести был ниже и кости эластичнее, – смеется он, отряхивая порванные брюки. – Нужно заехать домой переодеться. Поймаем такси, тебе надо продезинфицировать подбородок и коленки!

Андреа свистит, и тут же останавливается машина.

– Я думала, что так бывает только в кино.

– Все зависит от того, как свистнуть. Решительный свист выдает в тебе делового человека, поэтому они сразу останавливаются. Свистишь неуверенно – так и будешь стоять на обочине.

Подъезжаем к его дому.

Симпатичная многоэтажка в аристократическом районе недалеко от проспекта Маджента: квартира для одинокого карьериста с утонченным вкусом – тумбочка у кровати, в ванной нет места для второй зубной щетки, будто тебе сообщают: «Вряд ли ты останешься здесь до утра, поэтому ничего себе, пожалуйста, не придумывай». Кожаные диваны, столик из стекла и кованого железа, стулья в духе Ле Корбюзье, сантехника черного цвета. Красиво, но холодно.

Отличный дом для Гайи Луны.

– Нравится? После ухода жены я немного переделал обстановку, но сейчас снова хочу поменять. Слишком стерильно, безлично, а мне хочется комфорта. Надо будет заказать камин.

Андреа дает мне вату и дезинфицирующее средство, сам идет переодеваться.

– Какой ж